Сказ двенадцатый

КУПЕЦ

Шарвили скучал по дому,
Ведь не мог он по-другому
На чужбине поступить,
Отчий край совсем забыть.
Перед ним – родные лица,
Сердцем и душою видит
Он любимую Эквер,
Ласковую мать – Цюквер.
Молчаливы, деловиты,
Едут храбрые джигиты.
Степь кончается, и вот
Берега бескрайних вод
Открываются пред ними.
Волны стаями лихими
Атакуют кромку скал,
Катятся за валом вал.
И клокочет, с ветром споря,
И шумит большое море,
И колышется вода
Пенисто туда-сюда.
Здесь всегда соленый ветер
Дует испокон столетий.
Шарвили сказал друзьям:
- Пересечь бы мог я сам
Это море непременно
Вы ж утонете мгновенно.
И поэтому по суше
Мы свой путь продолжим лучше.
Будет длинною дорога,
Не беда – дойдут до срока.
Не по силам море им,
Согласились братья с ним.
Посидели, отдохнули,
Берег дикий обогнули,
Дружно посуху пошли
По совету Шарвили.
Шли горячими песками,
Истоптали степь ногами,
Огороды и сады,
Оставляя позади.
Через пустоши и страны
Проскакали пехлеваны,
И в теченье этих дней
Многих видели людей.
Но куда ж запропастился
Третий, младший сын туринца?
В разных уголках земли
Его ищет Шарвили.
Как-то раз в лесу дремучем
Уловили его уши
На короткий очень миг
Человечий слабый крик.
На беду готов помчаться,
Он друзьям велел остаться
Неразлучно здесь, а сам
Волю дал своим ногам.
Он мечом себе дорогу
Прорубал и лез в берлоги.
Дичь лесную распугал
И настойчиво искал,
А кого, и сам не знает,
Лес ему искать мешает.
Потому деревья он
Вырывает с корнем вон.
Лес шумит, ревут медведи,
Как испуганные дети,
Воют волки и шакал
Прочь из леса поскакал.
Вдруг, заметив след кровавый,
Шарвили пошел направо.
Там опять застрял герой,
Недовольный сам собой.
Не вернется он обратно,
Не свершивши подвиг ратный.
Кто в беде, того найдет,
Обязательно спасет.
Обошел он лес огромный:
Кто же здесь так вероломно
Невиновного винит,
Слабосильного казнит?
Видит, вдаль ведет дорога,
А на ней убитых много
Ишаков и лошадей,
Окровавленных людей.
Он туда направил стопы,
Смертный бой начать готовый.
Кто-то был недавно тут,
А предчувствия не лгут.
Снова слабый крик раздался –
Шарвили не испугался.
Осторожно едет он,
Фыркает волшебный конь.
До горы доехал серой,
В той горе большой – пещера.
Посмотрел туда джигит,
Там костер большой горит.
Можно было удивиться
Этим злым и красным лицам.
Что за странные дела?
У людей в руках пила.
На земле лежит повязан
Человек раздет и грязен.
Люди вкруг костра бегут,
Ту пилу в огонь кладут.
Столь жестокой, безобразной,
Шарвили не видел казни:
Как такое допустить?
Ведь хотели распилить
Здесь живого человека
Или превратить в калеку.
На земле, как тюк, лежал
Тот несчастный и кричал.
Но его никто не слушал,
Вот, с пилой палач бездушный
К жертве быстро подступил
И в плечо ему всадил
Раскалившиеся зубья.
Улыбнулись злые судьи –
Им сладка чужая боль,
Насыпают в рану соль.
Шарвили спустился ниже,
Подошел к костру поближе
И, расправой пригрозив,
Он сурово их спросил:
- Я сюда не зря явился,
В чем несчастный провинился?
Обнажив свои мечи,
Отвечают палачи:
- Мы – купцы, народ не робкий,
В государстве нашем ловко,
Приступил он торговать,
Начал цены нам сбивать.
Доставляет на базары
Он дешевые товары,
Где берет – нам невдомек.
В одиночку бы не смог
Провернуть такое дело
Самозванец скороспелый.
Думаем, что сыну тьмы
Помогают колдуны.
С колдунами – речь простая,
Не поможет нам иная
Сила их остановить,
Кроме как огнем спалить.
Гневом праведным ответил
Шарвили на речи эти.
Сгреб в охапку тех купцов,
Жадных, мстительных глупцов,
И швырнул, как горсть гороха,
Из пещеры на дорогу.
Пленника поднял с земли
Осторожно Шарвили.
-Сколько жить на свете буду,
Никогда я не забуду,
Нынче сердцем говорю,
Помощь скорую твою.
Через царства, через страны
Я большие караваны
Много лет свои водил
И полмира исходил.
Торговал, копил богатство,
Мне купеческое братство
Помогало. Никогда
Я в прошедшие года
Жить обманом не пытался
И всегда во всем старался
Не лукавить и не лгать,
Бедным людям помогать.
А теперь решил, что скоро
К берегам пойду Самбура.
Ждет, наверное, отец,
Лучше там мне умереть.
Шарвили заулыбался:
Вот и третий повстречался
Брат, которого искал
Среди этих диких скал.
В путь отправились джигиты,
Сотворив богам молитвы.
Через лес они идут
К месту, где их братья ждут.
Обнимались, целовались
И, как дети, развлекались
Вплоть до утренней зари
Пехлеваны из Тури.
А когда, попив водицы,
В путь-дорогу снарядиться
Собирались храбрецы,
К ним нагрянули гонцы
Из родной страны нежданно.
Удивились пехлеваны:
Как могли их здесь найти
Скороходы-удальцы?
У гонцов ответ был кратким:
- Нам сейчас совсем не сладко!
Поиск длился много дней,
По пути своих друзей
Растеряли мы уставших,
На пределе сил скакавших
По долинам и горам,
Неизведанным местам.
По Отчизне снова горе
Разливается, как море.
Нивы хлебные горят,
Города опять скорбят.
Крик – в Мюшкюре, стон – в Суваре,
Враг бесчинствует в Коваре.
Осажден, затих Шабран,
Еле держится Алпан87.
Бьются, ранами покрыты,
На исходе сил джигиты.
Приглашения не ждут,
Даже дети в бой идут.
Все труднее им, все хуже,
Там твой меч волшебный нужен.
Без тебя не обойтись,
Шарвили, поторопись!
Здесь не будет прохлаждаться
Богатырь, готовый драться.
За уздцы коня он взял.
- Я успею! – он сказал.
И исчез в мгновенье ока.
Лишь пустынная дорога
Перед братьями лежит,
Ехать дальше им велит.

87 Алпан – название исторического населенного пункта в Кавказской Албании, созвучное имени лезгинского языческого бога Алпана.