Сказ четвёртый

СОН ШАРВИЛИ

Пусть на помощь подоспеет,
Уловив родных напевов
Звуки, тот, кто крепко спит –
Опечаленный джигит.
Тает быстро снег, о боже,
Будет ли весна пригожей?
Если громко запою,
Различит ли песнь мою
От ручья журчанья милый?
Или голос соловьиный,
Вторя гласу моему,
Разум помутит ему?
Не напрасно я сидела
У окна годов неделю.
Верю, милый мой придет
И гостинцев привезет.
Шаль пурпурную из шелка
С золотистою каемкой.
Яркий, из парчи, наряд,
Ласковый и томный взгляд.
Ну, а если он весною
С торбой явится пустою,
Ничего не надо нам,
Лишь бы он вернулся сам!
На полу раскинув руки,
Шарвили, накрывшись буркой,
Спит. Дыханием герой
Сотрясает дом родной.
Много есть чудес на свете:
Спит один – не спят соседи.
Долог богатырский сон,
Всю неделю дрыхнет он.
Лишь когда джигит проснется,
За дела свои возьмется,
Вот тогда придет покой
К тем, кто был лишен его.
А покуда снится странный
Сон ему, как будто ранним
Утром в поле диком он
Окружен со всех сторон
Изуродованным миром.
Потакая злым кумирам,
Солнце выжгло здесь траву,
И пожухлую листву
Разметал по полю ветер.
Виден там в унылом свете
Вдалеке убогих скал
Омерзительный оскал.
Тонут ноги в мертвом прахе,
В непонятном, смутном страхе
Крикнул громко Шарвили
И исчез в клубах пыли,
Взвившихся в небес просторы
От его дыханья скоро.
Топнул в гневе он ногой, -
Мир помалкивал глухой.
Духом пав, тоской охвачен,
Шарвили сдаваться начал.
Вот, он на пределе сил,
Голос нежный уловил.
Пел ли то ашуг влюбленный,
Или путник утомленный?
Может, выбившись из сил,
Это дикий зверь скулил?
Но послышался джигиту
В звуках этих смысл сокрытый.
Разгадать бы эту суть, -
Надо свой продолжить путь.
Сонм неясных звуков скоро
Стал в пути ему опорой.
Шел, лишения презрев,
Слыша в них родной напев.
Наш герой не ради славы
Износил свои шаламы52.
Стала рубищем чуха, -
Этакая чепуха!
Шарвили не жаль одежды,
Он увидел свет надежды.
Стало быть, не одинок
Шарвили, как дикий волк.
Покорял он путь свой верно,
Пред глазами ежедневно
Простирался мертвый дол,
Но вперед упрямо шел
Шарвили. Семь раз урочный
Путь свершило солнце точно.
Как же ненавидит он
Этот жуткий небосклон!
Шарвили, в пыли по пояс,
Ловит чутким слухом голос.
Выведет ли в светлый мир
Верный тот ориентир?
Он устал. К скале шершавой,
Мхом обросшей, семиглавой,
Прислонился. И тогда
Понял – велика беда!
- Песня слышится покуда,
Но не выбраться отсюда, -
Тихо Шарвили сказал
И свои закрыл глаза.
Что же это? Он не умер?
В голове теснятся думы.
Видит трепетный мираж –
Удивительный пейзаж.
Там цветы в траве, как птицы
Шевелятся. Сребролицый
Из-под камня родничок,
Весело журча, течет,
Извиваясь, меж деревьев.
По траве идет царевна
Несравненная в красе,
Золотая нить в косе.
Над челом венец сверкает,
Ночь в глазах, под взглядом тают
Ледники окрестных гор.
Шарвили до этих пор
Не видал девицы краше,
Знать, уста шербета слаще.
И смущают смельчака
Эти ямки на щеках.
С плеч струится шелк лакарский,
Удивительные краски
Там сплелись. И нежит взор
Изумительный узор.
Рядом конь. Белее снега
Масть его. И человека
Заприметив, он заржал,
Мелкой дрожью задрожал.
Землю начал рыть подковой,
Из кувшина золотого,
Что привязан был к седлу,
Пролил воду он на луг.
Долетела свежесть влаги,
И прибавилось отваги
Оттого у Шарвили.
А красавица велит:
- Брось сомненья, бедный путник,
Сердцу чувствуется смутно,
Что обязана теперь
И могу помочь тебе.
Воздух свеж, дыши всей грудью,
Отряхни свои лохмотья.
Вот – кувшин, иди сюда,
В нем прохладная вода.
А потом, испив водицы,
Посмотри на царь-девицу.
Коль тебе понравлюсь я,
Увези с собой меня!
Братьев семеро, однако,
У меня. И знай, что драка
Может вспыхнуть невзначай
Между вами. Струсил, чай?
Нет? Тогда смелей за дело,
Знать, мои слова задели
За живое. Торопись,
Как бы не проспал ты жизнь!
Так сказав, она исчезла,
Точно провалилась в бездну.
Чары так смела она
Семисуточного сна.
А проснувшись, стены долго
Изучал родного дома
Шарвили. Ведь далеко
Поведет судьба его.
Неотступной смутной тенью
Беспокоило виденье –
Образ девы – без конца
Молодого удальца.
И едва заря востока
Позвала его в дорогу,
Под лучами солнца вдруг
Засверкал росистый луг.
Нынче путь пред ним не близкий,
Он поклон отвесил низкий
Дому отчему, потом
Обошел его кругом.
Весь аул окинул взглядом,
Меч схватил, всегда он рядом,
Прыгнул, на душе светло,
Он в привычное седло.
И тогда скакун послушный
С седоком решили дружно
Не на юг держать свой путь,
А на север повернуть.
- Как посмел обычай древний
Ты нарушить?! – крикнул гневно
Кас-Буба. Он в ранний час
Появился здесь как раз.
А потом добавил тихо:
- Не хлебнул бы, сын, ты лиха
Ни в долинах, ни в горах,
В неизведанных краях.
Там царят и хлад, и темень,
Если даже тверд, как кремень,
Дух твой, трудно самому
Будет выжить одному.
Знай, герою спутник нужен,
Не болтун и не послушный,
Молчаливый, робкий раб,
Спутник должен быть твой храбр.
Меч и конь тебе на юге
Помогли бы. Только муки
Приготовила она,
Эта север-сторона!
Перестал он трогать скоро
Струны звонкого чунгура.
Все сказал, иссякла речь.
Бурку сняв с широких плеч,
Постелил на плоский камень,
Сел и голову руками
Обхватил: одна беда
Не приходит никогда.
Старцу в пояс поклонился
Путник, словно провинился
Перед ним. И потому
Так сказал в ответ ему:
- Сон приснился непонятный
Мне, и речь Моня невнятна.
Разум говорит: не верь!
Я же еду прочь теперь.
А куда, и сам не знаю,
С жизнью в прятки поиграю.
Потому решился вдруг
Выбрать север, а не юг.
Где бы я ни очутился,
Меч пока не притупился,
Знай, что я вернусь домой,
Не хочу земли иной.
Только пусть помогут боги,
Пусть мои пути-дороги
Сквозь огонь и по воде
Приведут меня к мечте.
Буду жить твоей заботой,
Не посмеет север лютый
Из-за этого щита
Причинить мне зла, вреда!
Речь свою закончив скоро,
Шарвили коня пришпорил.
С места тот сорвался вдруг,
Искры брызнули вокруг.
Слева кручи, слева горы,
Справа пенистое море.
В струнку вытянулся конь,
Поскакал на север он.
Позади за сотню юков
Остаются пыль. И друга
Мчит в далёко на себе
Быстроногий жеребец.
Спал аул, никто не видел,
Как отцовскую обитель,
Дух своей родной земли
Добровольно Шарвили,
Предпочтя неблизким странам,
В путь пустился утром ранним,
Не спросясь ни у кого.
Был он здесь, и нет его!
По домам ползут хабары,
Отголоски сплетен старых,
Мол, с собою увели
Недоумка Шарвили
Подземелья злые боги.
Ведь давно прошли все сроки,
Хоть ему не много лет,
Будет он держать ответ
И за то, что среди прочих
Быть особенным он хочет.
Попадет ему за зло
Там по первое число!
Его также покарают
За добро. Все люди знают:
Путь у выскочек один –
Или будь, как все, иль сгинь!
Слыша эти кривотолки,
Утирала слезы только
Слабою рукой Цюквер.
Что поделаешь теперь?
И Даглар сидит убитый
Горем. Хмурится сердито –
Груз нелегкий навалил
На их плечи Шарвили.
Эти – в траурной одежде,
Те – живут еще надеждой.
Третьи – рады про себя:
Малкамут53 бы съел тебя!
А по улицам с чунгуром
Кас-Буба бродил. Он хмуро
Слушал речи тех сельчан,
Крепко все ж язык держал
За зубами. Ведал горец,
Что домой вернется вскоре,
И не просто, а с женой
Шарвили для всех родной.
Говорят, что петь полезно,
Потому хорошей песней
Скрасит опытный джигит
Долгий путь. И этот щит
Оградит его от скуки.
Как рукою боль разлуки,
Сердце ласкою согрев,
Снимет сладостный напев.
Он поет о лунной ночи,
Сон нейдет в младые очи.
Дом покинув, с этих пор
На мотив «Высоких гор»54
Сам нанизывал куплеты
Шарвили, ловя приметы
Дальних стран. Он увлечен.
А куда же мчится конь,
Перескакивая даже
Через реки, мимо пашен,
Как внезапная гроза,
Пыль взметая в небеса?
Боги лишь об этом знают,
В путь далекий призывают
Храбрецов. Хотя б чуть-чуть
Нам не ведом этот путь.
На исходе дня седьмого,
Вдаль скакать готовый снова,
Там, где семь дорог сошлись,
Он коня пустил пастись.
Бег умерил на минутку
И задумался не в шутку:
Семь дорог – как ни верти –
Не решишь, куда идти!
Положась на милость божью,
Поскакал по бездорожью,
Через поле в лес густой
Вслед за светлою мечтой.
Вдруг сквозь ветви крышу дома
Он увидел и ведомый
Любопытством молодым,
Наваждением святым,
Оказался у ограды
Неприступной – вот досада!
Этажами за стеной
Высится дворец резной.
Шарвили решил неспешно
Обойти дворец прилежно,
Разузнать, кто здесь живет.
С места тронулся – и вот
Слышит песню. Голос нежный
Усмиряет дух мятежный.
Вспоминает путник сон,
Неужель, у цели он?!
Смотрит вверх. Там понемножку
Отворяется окошко.
Скоро в проруби окна
Появляется она,
Та желанная девица –
По груди коса струится,
Несравненная в красе,
Золотая нить в косе.
Над челом венец сверкает,
Ночь в глазах, под взглядом тают
Ледники окрестных гор.
Как чудесен этот взор!
- Знала я, что непременно
Ты придешь ко мне смиренно.
Скажешь: «Вместе будем жить,
Я тебе готов служить!»
Наступило время службы,
Ты во имя нашей дружбы
Должен нынче в бой вступить
С Аждаханом55 и убить
Это чудище. А драться
С ним ушли мои же братья.
Если им поможешь ты,
Наши сбудутся мечты.
Вижу, ты готов к походу,
Поверни коня к восходу
И скачи семь дней, а я
Жду с победою тебя!
Повеленью девы рады
Шарвили и конь крылатый.
Рады, что из всех дорог
Указал одну им бог.
Привела их та дорога
До желанного порога.
А теперь рука и меч
Тот порог должны стеречь.
Ну, а прежде с Аждаханом,
Семируким великаном
Надо в бой вступить. А там
Можно волю дать мечтам.
Шарвили, что это значит?
Конь, как угорелый, скачет!
От дворца он мчится прочь –
Не догонит его ночь!
Скакуном джигит доволен:
Он его в большое поле,
Где сраженье шло, примчал,
В мыле весь, едва дыша.
Смелых витязей напрасно
Шарвили искал пристрастно.
Слишит – рев на поле том.
Видит – пыль стоит столбом.
Взял он меч, чуху поправил
И коня вперед направил.
Смело в пекло он полез,
В пыльной туче он исчез.
Насмерть витязи дерутся
И не смеют обернуться –
Их сразит наверняка
Аждаханова рука.
И назначено судьбою
Каждому с одной рукою
Аждахана воевать,
Кровь напрасно проливать.
Он на братьев смотрит жадно,
Улыбается злорадно.
Усмирить их норовит
И тихонько говорит:
- Дураки, на вашем месте
Счел бы я великой честью
Привести сестру ко мне –
Это было бы умней!
Вам помочь никто не сможет,
Каждый голову здесь сложит.
А потом я заберу
Вашу юную сестру.
- Не бывать тому! – Вскричали
Братья, яростно мечами
Заработав. – Аждахан,
По добру от нас отстань!
Шарвили взмахнул рукою
И сверкающей дугою
Меч обрушил на врага,
Конь тому намял бока.
Испустивши дух зловонный,
Повалился, словно сонный,
Наземь алчный Аждахан,
Семирукий великан.
Рык и стоны прекратились,
В кучу витязи столпились.
Что случилось, не поймут,
Перешептываясь, ждут,
Что вот-вот опять противник
Их, измученных, настигнет,
Растерзает, втопчет в прах,
И тогда – прощай сестра!
Оседала пыль тихонько,
Стал похожим на мышонка
Перепуганного враг.
И сказали братья так:
- Он убит. Его сразила,
Стало быть, святая сила!
Вон, у той скалы стоит,
Защитивший нас джигит!
Младший молвил: - Витязь смелый,
Ты помог нам всем умело.
Как зовут тебя, поверь,
Знать хотели б мы теперь.
Из какой страны прибывши,
В бой вступил, нас не спросивши?
Человек иль дух святой?
Дай услышать голос твой!
Рассмешил вопрос героя:
- Думаете, что святой я?
Сладок призрачный обман,
Мой же батюшка – чабан!
Люди Кас-Бубу позвали,
Шарвили меня назвали.
Я в Лезгинии рожден,
Крепко в Родину влюблен.
Справедливые селяне
С ранних лет внушали рьяно:
Слабым надо помогать,
В мудрых ум их уважать.
Видел я, как вы бесстрашно,
Устремлялись в бой отважно.
Мне тогда пришлась уже
Храбрость ваша по душе.
Но не думал я, однако,
В вашу вмешиваться драку,
Если б этот Аждахан,
Семирукий великан,
Схватку сам, по доброй воле
Прекратил и соизволил
Удалиться. Знал ли он
Моего меча закон?
Если б знал, успел бы скрыться,
Он же предпочел умыться
Кровью собственной. И вот
Потерял он свой живот!
Шарвили едва закончил,
Увлажнились братьев очи.
Старший робко предложил:
- И за то, что обнажил
Меч свой огненный проворно,
Просим, Шарвили, покорно
За настырность нас простить,
В доме нашем погостить.
Там усядемся мы чинно,
Принесет с вином кувшины
Нам, когда придет пора,
Раскрасавица-сестра.
Будешь жить у нас, покуда
Не захочется оттуда
Прочь уехать. Пред тобой
Мы теперь в долгу, герой!
И пойти за ними следом,
Помня вещий сон при этом,
Согласился удалец
В семиярусный дворец.
Вот с узорной позолотой
Открываются ворота
Настежь. Тихий до сих пор
Оживает этот двор.
Справа в ряд стоят конюшни,
Слева выстроились дружно,
Облачившись в свой наряд,
Клены, словно на парад.
А гранитные колонны,
Возвышаясь благородно,
Вскинув разом вгорячах,
Терем держат на плечах.
Присмотревшись хорошенько,
Вниз по мраморным ступенькам
К братьям бросилась сестра,
Словно искра от костра.
Всех подряд расцеловала,
Шарвили очаровала.
Зная, что он будет рад,
Подарила томный взгляд.
За нее готовый драться,
Шарвили забыл о братьях.
Оградив их от беды
Он достиг своей мечты.
А тем временем девица,
Убежавшая в светлицу,
Снадобья, наверняка,
Достает из сундука.
Верно, в глиняных стаканах –
Порошок из темезхана56,
Облепиховый отвар
И цветов густой нектар,
Притиранье из душицы,
Голубичная кашица,
Мак, ромашка, черемша –
Все, что требует душа.
Ран рукой касаясь нежной,
Терпеливо и прилежно,
Словно молния, быстра,
Помогает им сестра.
Шарвили за нею ходит,
С луноликой глаз не сводит.
Знать, с ума свела его –
Он не видит никого.
Незлобливо веселятся
Наблюдательные братья.
Равнодушный сделав вид,
Старший гостю говорит:
- Надо думать, что сестрице
Надоели наши лица.
Значит, у тебя, Эквер57,
Будет новый брат теперь.
Шарвили нахмурил брови,
С болью отозвалось слово
Это в трепетной душе.
Он расплакаться уже
Был готов. Но братья тут же:
- Жениха не сыщем лучше! –
Враз воскликнули. – Сестра,
Стать невестою пора!
Опустил джигит счастливый
Голову на грудь стыдливо.
Сердце екнуло в груди,
Робость, прочь ступай с пути!
Витязь низко поклонился,
Воле братьев подчинился.
И воздал назло врагам
От души хвалу богам.
Во дворце, нужды не зная,
Словно в самом центре рая,
От родимых гор вдали
Веселится Шарвили.
На охоту утром ранним,
В обиталища фазаньи
Вместе с братьями спешит
Очарованный джигит.
Стоит солнцу опуститься
За лес, звездам в небо взвиться,
В честь великого Творца
Обитатели дворца
Жертвы щедрые подносят,
Для себя удачи просят,
Начинают пировать,
Пить вино и танцевать.
А однажды в день веселья,
Когда витязи сидели,
Хмельным балуясь вином,
Шарвили забылся сном.
Он сквозь липкую дремоту
Различает зов народа.
- Я – слуга родной земли! –
Шепчут губы Шарвили.
Вспомнил он, что раньше было,
И душа в тоске заныла.
И отправиться с женой
Захотелось в край родной.
Против праздности бунтуя,
Бросил чашу золотую,
Недопив, на скатерть он
И из зала вышел вон.
Братьям смелым в тот же вечер
Он изрек такие речи:
- Чует сердце, неспроста,
Вспомнив отчие места,
Я стремлюсь теперь немедля,
Этот дом покинуть щедрый.
Разделить со мной должна
Путь мой верная жена.
Я – в унынье, боги видят,
Братьев-витязей обидев,
Не хочу их заставлять
За сестру переживать.
Если все вы захотите
Посетить мою обитель,
Приглашаю в Лезгистан,
Да поможет вам Алпан!
Что же делать? Помолчали
Братья в искренней печали.
Проглотили все тайком
Расставанья горький ком.
Вот, оседланный прилежно,
Конь гарцует белоснежный,
Приготовившись скакать,
Расстоянья покорять.
На траву роса упала,
Мезен58 в небе засверкала,
Путь кратчайший на Самбур
Указал им Чукватур59.

52 Шаламы – лезг. шаламар – обувь из сыромятной кожи, род чарыков.
53 Малкамут – персонаж древнего лезгинского языческого пантеона. Божество смерти.
54 «Высокие горы» - лезг. «Кьакьан дагълар» - лезгинская старинная народная песня.
55 Аждахан – в древней мифологии лезгин семирукое, человекоподобное чудище; реже – дракон.
56 Темезхан – лезг. тегьмезхан – название съедобной травы, употребляемой также в лечебных целях.
57 Эквер – имя собственное женское. Букв.: свет, много света.
58 Мезен – древнее лезгинское название планеты Венера.
59 Чукватур – лезг. Чукват1ур – древнее лезгинское название созвездия Большой Медведицы.